Вот я на вас посмотрю-посмотрю, да и в гости приду...
Дисклеймер первый: хорошо, что по поводу Кондо и Хиджикаты мне удалось никого не оскорбить. Дисклеймер второй: плохо, что по поводу всех остальных такого сказать не могу. Дисклеймер третий: только любовь побудила меня трудиться над отчетом практически в ущерб основной моей специальности - озирать Париж с высоты горгульского полета. Любовь же, как известно, великое благо, но она же и зла. Но поскольку мне попеняли в приватной переписке, что ряд важных участников действа остался нерассмотренным с крыши, каменные руки вновь тянутся к клавиатуре, а Париж как-нибудь и без меня поживет. Особенно актуальными мои труды вряд ли будут, особенно ввиду трехдневной остановки сайта, но все же исполню просьбу уважаемых товарищей.
Итак: Яманами-сан. Первая жертва и первая потеря отряда, от собственной руки и, так сказать, по семейным обстоятельствам. Как раз в трактовке Яманами особой разницы не обнаружилось, как мне показалось, разница между Я1 и Я2 чисто визуальная. Возможно, это и к лучшему, тем более, что роль не оставляет широкого коридора. Максимум, что можно сделать с этим персонажем, - это "присушить" эмоции или наоборот "прокачать" их в полный рост. Все остальное - точное следование партии. Кстати, то же самое относится, на мой взгляд, к Ито-сенсею и его ученику. Они необходимы в общей ткани повествования, но личная инициатива исполнителя тут не играет особенной роли. Буду, впрочем, надеяться, что Ито2 и Кано2 при следующем исполнении будут меньше волноваться и четче следовать указанной партитуре.
Тэцу - безусловный харизматический персонаж. Начиная с его первого комедийного появления и заканчивая трагическим рассказом о гибели Хиджикато, он безусловно вызывает симпатию и усиленный поток сочувствия у зрительнорго зала. После прекрасного исполнения Элге вставал вопрос, насколько новый Тэцу будет отличаться от предыдущего. В общем-то ни настолько. С одной стороны, Бог бы с ним, потому что новшеств и так хватает. С другой стороны, углубление конкретно этого персонажа могло бы быть интересным. Но все мы помним, что лучшее зачастую враг хорошего, к тому же трактовка Элге была настолько полной и убедительной, что перемудрить и испортить образ было довольно просто. Итак, юныйбеспризорник сорванец, ставший личным адъютантом Хиджикаты (в новеньком черном мундире), отлично справился с ролью. Свою партию Рюран провел легко, задорно и видно, что роль продумана и прочувствована. А знаменитая ария Тэцу на месте смерти Кондо ("Не-е-е-ет!") в исполнении Рюрана пробирает самых бесчувственных горгулий. Юный возраст исполнителя отнюдь не служит поводом для скидок, потому скажу, что в последнем монологе стоит обратить внимание на четкое артикулирование. Не спорю, если хочется плакать, это сделать сложно. Но зритель в выигрышном положении перед актером - он за билет заплатил - и может хоть слезами разливаться в своем уютном креслице, а вот актеру приходится и из образа не выпадать, и речевой аппарат держать во всеоружии, и темп действия не просаживать. Но безусловно можно констатировать одно: Тэцу-кун не посрамил Тэцу-сана, так что будущее за Вами, Рюран.
Окита Соджи - этот персонаж опять-таки во втором составе переработан по сравнению с трактовкой Амэ - и переработан в сторону углубления раскрытия образа. В нем становится меньше девичьего (впрочем, возможно, некоторая женственность Окиты1 проистекала из обворожительно-девичьей пластики и глубоких грудных интонаций Амэ), он резче, ярче и трагичнее, как уже указывали глубокоуважаемые защитники Окиты и его Вертушки. За счет чего происходит эта самая трагичность? Позволю себе предположить, за счет того, что характер Окиты переломан пополам - мы видим Окиту-подростка в начале мюзикла (хотя и весьма претенциозного подростка) и Окиту, стремительно повзрослевшего из-за внезапно открывшейся чахотки и вообще сложной ситуации, в которой оказался отряд. Амели периодически переигрывает (на горгульский каменный взгляд) с трагичностью, равно как и с беззаботностью, тем не менее налицо серьезный подход к работе над ролью (Станиславский одобряе). Но честное слово - хорошо, если хотя бы половина из выходящих из зала вспомнила Окиту-мастера фехтования или Окиту с кровавыми рукавами. Запомнится радостно прыгающий зайка с вертушкой, потому что комическое и вправду запомина. Тут уже прозвучала мысль, что это своеобразные "четки", так что или я не владею специфическим жаргоном, или позволительно спросить: кому Вы молитесь, мастер Окита? Впрочем, символика вертушки даст нам целый спектр толкований и аллюзий на характер молодого Соджи - от фэн-шуя с его идеей ветра и воды, свободного течения энергий и до сугубо европейского Дон-Кихота, большого любителя поиграть с ветряками. Окита2, как ни странно, получился мужественней своего предшественника, но и куда младше (как, опять же, Кацура2). Вообще же кардинальное изменение на протяжении мюзикла претерпевает ряд персонажей (например Кано, незадачливый ученик Ито, но там слишком маленькая роль, чтобы развернуться), но только двоим, на мой взгляд, удалось убедительно донести до зрителя и в полной мере раскрыть момент внутреннего перелома: и это Хиджиката и Окита. Исполнители второго состава, похоже, построили свою трактовку именно на моменте перелома. Показывая (возможно, даже утрированно) изначальную веселую безмятежность персонажей, даже в момент погруженности в свои проблемы (рабоче-крестьянское происхождение у Хиджикаты, дурная подготовка учеников у Окиты), актеры оттеняют настоящую трагичность происходящей с героями ломки, они с самого начала задали резкую динамику образа. Окита1 - персонаж безусловно вызывающий сочувствие, сострадание, но он не трагичен, коль скоро в понятие "трагичен" мы вкладываем понятие "динамика". Окита Амэ статичен при всем своем обаянии, тогда как Окита Амели вызывает не столько сочувствие, сколько ощущение несправедливости, как всегда бывает, если на наших глазах кто-то веселый и витальный превращается в больного и бессильного. Про перелом Хиджикаты2 и отличие его от Хиджикаты1 было сказано в первой части отчета (к счастью, не вызвавшей ни бурь, ни переживаний у исполнителей). Перелом Окиты довольно удобно представлен прочувствованным "окровавленным" монологом, что от жизнерадостного подростка воспринимается особенно горько, и дажее мы наблюдаем, как персонаж постепенно осваивается в новой реальности - реальности смерти, болезни, трагедий в отряде и так далее. Не без рецидивов радостной возни с той же вертушкой, но Окита на первой тренировке (раз-два-три-четыре) и Окита в госпитале - это практически два разных человека, что и подчеркивает нам Амели, поскольку у Амэ некоторый флер обреченности парит над героем с самого начала. При этом вертушка все-таки проникает в голову с такой силой, что игривое воображение дорисовывает картину: Сайто приносит в госпиталь коробку, Окита раскрывает ее - а там... ВЕРТУШЕЧКА! Но санитарка мудро уносит гостинец вдаль, оставляя зрителя в горестном недоумении - похоронят ли героя с вертушкой или без оной.
А в общем, искренне жду нового выступления - и еще больше - нового шедевра теми же составами (двумя)
Итак: Яманами-сан. Первая жертва и первая потеря отряда, от собственной руки и, так сказать, по семейным обстоятельствам. Как раз в трактовке Яманами особой разницы не обнаружилось, как мне показалось, разница между Я1 и Я2 чисто визуальная. Возможно, это и к лучшему, тем более, что роль не оставляет широкого коридора. Максимум, что можно сделать с этим персонажем, - это "присушить" эмоции или наоборот "прокачать" их в полный рост. Все остальное - точное следование партии. Кстати, то же самое относится, на мой взгляд, к Ито-сенсею и его ученику. Они необходимы в общей ткани повествования, но личная инициатива исполнителя тут не играет особенной роли. Буду, впрочем, надеяться, что Ито2 и Кано2 при следующем исполнении будут меньше волноваться и четче следовать указанной партитуре.
Тэцу - безусловный харизматический персонаж. Начиная с его первого комедийного появления и заканчивая трагическим рассказом о гибели Хиджикато, он безусловно вызывает симпатию и усиленный поток сочувствия у зрительнорго зала. После прекрасного исполнения Элге вставал вопрос, насколько новый Тэцу будет отличаться от предыдущего. В общем-то ни настолько. С одной стороны, Бог бы с ним, потому что новшеств и так хватает. С другой стороны, углубление конкретно этого персонажа могло бы быть интересным. Но все мы помним, что лучшее зачастую враг хорошего, к тому же трактовка Элге была настолько полной и убедительной, что перемудрить и испортить образ было довольно просто. Итак, юный
Окита Соджи - этот персонаж опять-таки во втором составе переработан по сравнению с трактовкой Амэ - и переработан в сторону углубления раскрытия образа. В нем становится меньше девичьего (впрочем, возможно, некоторая женственность Окиты1 проистекала из обворожительно-девичьей пластики и глубоких грудных интонаций Амэ), он резче, ярче и трагичнее, как уже указывали глубокоуважаемые защитники Окиты и его Вертушки. За счет чего происходит эта самая трагичность? Позволю себе предположить, за счет того, что характер Окиты переломан пополам - мы видим Окиту-подростка в начале мюзикла (хотя и весьма претенциозного подростка) и Окиту, стремительно повзрослевшего из-за внезапно открывшейся чахотки и вообще сложной ситуации, в которой оказался отряд. Амели периодически переигрывает (на горгульский каменный взгляд) с трагичностью, равно как и с беззаботностью, тем не менее налицо серьезный подход к работе над ролью (Станиславский одобряе). Но честное слово - хорошо, если хотя бы половина из выходящих из зала вспомнила Окиту-мастера фехтования или Окиту с кровавыми рукавами. Запомнится радостно прыгающий зайка с вертушкой, потому что комическое и вправду запомина. Тут уже прозвучала мысль, что это своеобразные "четки", так что или я не владею специфическим жаргоном, или позволительно спросить: кому Вы молитесь, мастер Окита? Впрочем, символика вертушки даст нам целый спектр толкований и аллюзий на характер молодого Соджи - от фэн-шуя с его идеей ветра и воды, свободного течения энергий и до сугубо европейского Дон-Кихота, большого любителя поиграть с ветряками. Окита2, как ни странно, получился мужественней своего предшественника, но и куда младше (как, опять же, Кацура2). Вообще же кардинальное изменение на протяжении мюзикла претерпевает ряд персонажей (например Кано, незадачливый ученик Ито, но там слишком маленькая роль, чтобы развернуться), но только двоим, на мой взгляд, удалось убедительно донести до зрителя и в полной мере раскрыть момент внутреннего перелома: и это Хиджиката и Окита. Исполнители второго состава, похоже, построили свою трактовку именно на моменте перелома. Показывая (возможно, даже утрированно) изначальную веселую безмятежность персонажей, даже в момент погруженности в свои проблемы (рабоче-крестьянское происхождение у Хиджикаты, дурная подготовка учеников у Окиты), актеры оттеняют настоящую трагичность происходящей с героями ломки, они с самого начала задали резкую динамику образа. Окита1 - персонаж безусловно вызывающий сочувствие, сострадание, но он не трагичен, коль скоро в понятие "трагичен" мы вкладываем понятие "динамика". Окита Амэ статичен при всем своем обаянии, тогда как Окита Амели вызывает не столько сочувствие, сколько ощущение несправедливости, как всегда бывает, если на наших глазах кто-то веселый и витальный превращается в больного и бессильного. Про перелом Хиджикаты2 и отличие его от Хиджикаты1 было сказано в первой части отчета (к счастью, не вызвавшей ни бурь, ни переживаний у исполнителей). Перелом Окиты довольно удобно представлен прочувствованным "окровавленным" монологом, что от жизнерадостного подростка воспринимается особенно горько, и дажее мы наблюдаем, как персонаж постепенно осваивается в новой реальности - реальности смерти, болезни, трагедий в отряде и так далее. Не без рецидивов радостной возни с той же вертушкой, но Окита на первой тренировке (раз-два-три-четыре) и Окита в госпитале - это практически два разных человека, что и подчеркивает нам Амели, поскольку у Амэ некоторый флер обреченности парит над героем с самого начала. При этом вертушка все-таки проникает в голову с такой силой, что игривое воображение дорисовывает картину: Сайто приносит в госпиталь коробку, Окита раскрывает ее - а там... ВЕРТУШЕЧКА! Но санитарка мудро уносит гостинец вдаль, оставляя зрителя в горестном недоумении - похоронят ли героя с вертушкой или без оной.
А в общем, искренне жду нового выступления - и еще больше - нового шедевра теми же составами (двумя)
-
-
08.06.2011 в 19:34Не в религиозном смысле было. Kюди часто используют четки для успокоения. И вертушку эту я воспринимаю, как некий "якорь", заброшенный в детстве Окиты.
* госссподи, несчастная вертушка >__< Впору ее... на флаг... *
-
-
13.06.2011 в 19:57ну что ж, это еще вполне приличный якорь.Мог бы с соской ходить. Или с морской свинкой...
-
-
13.06.2011 в 20:07Ну почему же с морской...
Са-айзо